Saqshy Qostanai

В органах он уже 37 лет. Начинал в 22 года — оперативником уголовного розыска Саранского горисполкома.

В большом интервью корреспонденту Tengrinews.kz министр внутренних дел Казахстана Ерлан Тургумбаев рассказал, что меняется в работе полиции с его приходом, впервые показал форму для патрульных и участковых, успел сделать замечание одному из своих подчиненных и дал мастер-класс по стрельбе из пистолетов. Мы все сняли на видео и фото, а еще подготовили текст.

Ерлан Заманбекович, 37 лет в органах. Вас еще можно чем-то удивить?

— Полицейские за время работы узнают практически все профессии, которые существуют в нашей стране. Я работал следователем по делу о гибели пациента медицинского учреждения. Был вынужден изучить все нормативные документы по лечению граждан, когда какие лекарства подаются, какие симптомы, каким должно быть амбулаторное и стационарное лечение.

В ходе расследования уголовного дела по гормолзаводу я узнал вплоть до технологии, как изготавливается мороженое, потому что шло хищение молочных изделий, компонентов масла.

Я 17 лет проработал в следственном подразделении, был руководителем следствия в Алматы, председателем следственного комитета. Конечно, тяжело удивить чем-то, потому что практически все уголовные дела, тяжкие, особо тяжкие, проходили через мои руки.

Если помните, в Актобе, когда 52 гражданина Узбекистана сгорели в автобусе, тоже вопрос был неоднозначный. Не теракт ли это? Я на место происшествия выехал ночью, посмотрел ситуацию, мы привлекли специалистов, медработников, криминалистов и на третий день уже выяснили, что это была элементарная халатность из-за использования горючих смесей при обогреве в этом автобусе.

Паяльной лампой они обогревали салон машины. Пары бензина впитались и в обшивку, и в одежду погибших, и когда искра нечаянно ушла, все вспыхнуло. Такие сложные для раскрытия преступления дают опыт.

— Не жалеете, что связали свою жизнь с правоохранительной системой?

— Когда я пришел в органы, была мечта стать начальником уголовного розыска, фильмы такие были, книги. Я думал, что стану крутым начальником. Потом, когда я стал начальником следственного подразделения, подумал, почему бы не стать начальником отдела полиции.

Потом я работал начальником двух отделов полиции районов Алматы, в Бостандыкском и Жетысуском. Далее стал заместителем начальника ДВД Алматы.

Потом была мечта стать начальником ДВД города, стать генералом. Для меня уже это было сверхмечтой. Но со временем мечты уходят, дальше ты просто работаешь. И когда мне предложили эту должность, даже не предложили, а доверили, я не имел никакого права отказаться или сомневаться.

Должность министра рабочая. Управлять ведомством, где более 100 тысяч подчиненных, где нужно навести порядок, провести реформу органов внутренних дел, поднять уровень полиции, — это большая, ответственная задача. Если мне доверили это, то я должен справиться.

— Как вы считаете, справляетесь? Что с вашим приходом меняется в полиции Казахстана?

— Еще в самом начале реформы полиции, когда я только приступил к занимаемой должности, все стали спрашивать, не поменять ли форму полиции. Да, время наступило. В этой форменной одежде мы уже более 15 лет ходим. Но начинать реформу с замены одежды не было необходимости.

Во-первых, нужно было в законодательстве улучшить нормы, поменять, ужесточить где-то ответственность, ужесточить требования к дисциплине, к этическим нормам самих полицейских, ряд документов изменить.

Второе, социальный пакет и условия труда для полицейских. Третье, повысить уровень подготовки, а также кадровый потенциал полиции, и форма была четвертым пунктом данной реформы. За два года нам удалось многое сделать.

МВД стало открытым. За два года более полумиллиона граждан обратились к полицейским, из них где-то 200 тысяч заявлений было, а остальные 300 тысяч — консультативные вопросы: как получить гражданство, паспорт, как открыть визу, как зарегистрировать автотранспорт, очень много вопросов у граждан. Мы законодательно подняли статус участкового, узаконили статус помощника участкового инспектора.

В городе в небольшом микрорайоне положен один участковый. В селе другая картина. 120 километров по окружности, четыре поселка обслуживает один участковый. Если два вызова поступило, у него дилемма, на какой из вызовов ехать. Если он даже на два вызова уедет, в опорном пункте никого нет. Ввели специально для помощников участковых нормативы, будут иметь право привлекать к административной ответственности и принимать оперативные решения.

Поэтапно вводили школьных инспекторов, уровень преступности в школах кратно уменьшился, есть дисциплина, есть видеокамеры. Если чрезвычайные происшествия происходят, то очень редко.

— Вы не раз говорили о росте бытового насилия и числа суицидов среди детей…

— Сейчас женщины и дети оказались той слабой частью населения, которая подвергается постоянному насилию. В отношении детей применяют насилие: 20 процентов — отцы и отчимы, 80 процентов — близкие и родственники. Ребенок в том обществе, где должен получить защиту, наоборот, оказался уязвимым… Это нонсенс! Я обратился к общественности, к местным исполнительным органам, что нужно создавать комиссии по делам несовершеннолетних. Надо работать в быту и с социальным злом.

На 37 процентов увеличилось количество преступлений, совершенных в семье, в быту. Начал расти детский суицид. Возникли вопросы: кто будет заниматься профилактикой, кто должен привлекать к ответственности? В рамках реформы вводим для этого специально ряд должностей. Первый этап провели, дополнительно ввели 448 инспекторов по делам несовершеннолетних, которые уже работают по территориям, а также ввели 129 должностей по подразделениям противодействия насилию против женщин.

Часто жена пишет на мужа заявление, чтобы привлечь его к уголовной ответственности. Когда мы начинаем проводить экспертизы, расследование, на второй день приходит и требует, чтобы мы вернули заявление. Основной аргумент — муж работает, он кормилец семьи, детей воспитывать и содержать некому, поэтому лучше такой, чем будет находиться в тюрьме. Это внутренний мир любой семьи… Детей надо беречь, охранять. В то же время должна быть ответственность родителей, потому что часто, наоборот, родители подвергают насилию детей и стараются уйти от ответственности. Здесь тоже должна быть соразмерная ответственность и родителей.

Мы выходим из кабинета, чтобы увидеть новую форму полиции. Тургумбаев рассказывает и показывает все сам.

Первыми в течение 2021 года переоденут патрульных и участковых полицейских. Для них уже готовы три комплекта новой формы: летняя, осенне-весенняя, зимняя и три пары обуви на сезоны. Следом будет отшиваться парадная и форма для офисных сотрудников.

— Новая форма, изменения в законодательстве. Как вы думаете, полицейские стали эффективнее работать после реформ?

— Мне тяжело судить. Вам, журналистам, виднее. Благодарности стало больше через социальные сети. Уже отношение понемногу меняется. В прошлый раз при соцопросе 75 процентов выразили доверие к полицейским. Думаю, это хороший процент, будем продолжать работать дальше. Самое главное, мы работаем не ради того, чтобы о нас хорошо говорили. Главное — отладить работу, чтобы полиция работала как часы, и в то же время не было нарушений прав граждан.

Далее мы идем в тир при МВД, где тренируются сотрудники. Практически нет полицейских, которые плохо стреляют, утверждает министр.

Ерлан Тургумбаев дал нам своебразный мастер-класс по стрельбе из пистолетов двух видов и автомата MP5, которые используют в спецподразделениях полиции.

В последний раз министр был в тире зимой, а применял пистолет в работе 10 лет назад. Тем не менее 10 из 10 мишеней Тургумбаев выбил.

А потом показал, как нужно прицеливаться и правильно держать пистолет.

— Стрелок в Алматы (мужчина ранил охранника, а потом забаррикадировался в своей квартире — подробнее тут). Применяли полицейские огнестрельное оружие против него?

— Последняя спецоперация в Алматы проводилась на протяжении пяти часов для того, чтобы мужчина сдался. Снайперы были готовы, можно было оружие применить сразу, но он был заблокирован в квартире. Цель была не ликвидировать, а разобраться в этом уголовном деле. С ним неоднократно проводились переговоры, чтобы он сдался, но человек выбрал другой путь и покончил жизнь самоубийством. Полиция не применяла боевого оружия вообще. Там проблема была с дверью, можно было ее взорвать специальным взрывным устройством, но в то же время квартиры плотно стоят, а здание стеклом обшито снаружи. От взрывной волны весь каркас мог упасть, а это риск для всех: и жителей, и граждан, кто был на улице. Не стали рисковать и выбрали другой способ.

— Одна из главных проблем сейчас — это наркотики, в том числе синтетические. Не считаете ли вы, что полицейские могут быть сами причастны к поставкам?

— Не исключается. Оборотни, наверное, есть везде, во всех структурах. Тем более в правоохранительных, когда есть права, больше полномочий, чем у простых граждан. Это доступные закрытые места, свободное передвижение по стране, выезд за границу. Поэтому не исключаем, в то же время работа проводится. Правильно было сказано моим заместителем. В течение трех лет мы на 47 процентов снизили коррупциогенность Министерства внутренних дел.

Отмечу, что синтетический наркотик бесцветный, его тяжело отличить от любого порошка, от лекарства, он не имеет запаха, его провозить очень легко. Но и действие синтетического наркотика глубже, он разрушает мозг, психику, и последствия просто непредсказуемые. Это зло номер один. С ним жестко борются все правоохранительные органы мира. Любая информация о поступлении синтетики на территорию государства либо транзит через нее сразу берутся на контроль, и этот канал ликвидируется.

— Сколько полицейских заболело, сколько умерло от коронавируса?

— 6500 переболели, это стационарно, и 17 погибли от коронавируса. Мы работали практически везде. И блокпосты были, и патрулировали, ежесуточно на дежурство выходило около 12 тысяч полицейских и военнослужащих Национальной гвардии. Охраняли блокпосты, больницы, санитарные посты, аэропорты, вокзалы, много сил потратили на сохранение общественного порядка.

Далее мы идем в «наблюдательный пункт» — в большое помещение с мониторами, куда выводится картинка с разных камер, установленных в столице.

— Сколько камер «Сергек» в городе?

— В Нур-Султане 13 тысяч камер «Сергек», из них 6 тысяч — на дорожной линии, 4 тысячи — в общественных местах и 3 тысячи — в торгово-развлекательных центрах. На сегодня 70 процентов нарушений ПДД выявляется благодаря «Сергекам» в Нур-Султане.

Ерлан Тургумбаев рассказывает, как принимают звонки на 102. Если в поступившем обращении идет речь о терроризме и угрозе жизни, то такая информация сразу поступает министру, уверяет он сам.

— Поговорили о работе. Давайте о личном. Вы в семье один полицейский? Ваш путь кто-то продолжит?

— Ни родители, ни родственники в полиции не работали. Я окончил в КазГУ имени аль-Фараби юридический факультет, было прокурорско-следственно-криминалистическое подразделение. Я мог работать следователем-криминалистом. Потом по распределению меня отправили в карагандинское УВД и там поставили на должность оперуполномоченного уголовного розыска, откуда началась моя карьера. Была мысль работать в  прокуратуре, других органах, но есть желание работать, оказывать помощь людям, раскрывать преступления…

В семье в полиции никто не работает. Супруга — доктор юридических наук. Заведует кафедрой уголовного права, уголовного процесса. Когда супруги юристы, даже проще, потому что все вопросы можно обсуждать открыто, вплоть до квалификации преступления.

Дети — два сына. Старший — юрист, работает в гражданской организации, не полицейский, начальник отдела маркетинга. Младший — студент экономического факультета КазНУ имени аль-Фараби. Дети сами выбирали.

Конечно, в полицейской службе есть своя романтика. Но при этом большая ответственность, большие психологические и физические нагрузки. Не каждый человек сможет выдержать вид тела погибшего человека… А такое, к сожалению, происходит постоянно. И это большая психологическая нагрузка.

Часто нас обвиняют, что полицейский должен быть стопроцентно плодотворным. Это тоже давление. По-разному бывает. Вот сотрудник служит 10-20 лет, а потом психологический срыв. Никто от этого уберечься не может. Но при этом контроль должен быть.

— Есть ли у вас свободное время?

— Свободного времени нет. Я на работу прихожу в 7.15 утра. В течение 15 минут идет доклад о событиях за сутки по стране, сколько преступлений, нарушений, сколько контрольных материалов и материалов, вызвавших общественный резонанс. Уже в зависимости от сводки связываюсь с начальниками департаментов и даю поручения, либо они согласовывают со мной действия, алгоритмы по раскрытию преступлений. В отпуске еще не был, и в прошлом году, в пандемию, не до отпуска было.

— Давайте подытожим. Каким должен быть казахстанский полицейский?

— Честным, порядочным, принципиальным и профессионально грамотным. Это веяние времени, сегодня оценку этому дает население.

Беседовала Ботагоз Айтжанова

Фотограф — Турар Казангапов

Видео — Иван Сухоруков